Как говорим, так и живём

6 / 2018     RU
Как говорим, так и живём
Юрий Григорьевич Марченко доктор культурологии, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации
Язык представительствует за всю культуру и за каждую её отдельность, соединяя эти отдельности в органичное, живое единство.

 

В российском обществе пока не сложилось единого глубокомысленного заключения о том, что с нами произошло в XX веке. Об особой трагичности минувших в нём событий знают если не все, то, во всяком случае, большинство наших граждан — жесточайшая гражданская бойня, две мировые войны, эпицентром которых была Русская земля. В начале века погибла могучая Российская империя, в конце — более могучий Советский Союз (та же империя, восстановленная в новой форме в сталинское время). Человеческие жертвы неисчислимы, и угрожающее демографическое эхо войн, голода и холода ещё катится от поколения к поколению. Потрясённые количеством потерь, мы со временем увидели, что лихолетья забирают лучших людей, оттого и угрозы нарастают, ширятся, концентрируются. На этом фоне очень важно в число жертв XX века включить русский язык, не погибший, слава Богу, но израненный, обескровленный жестокими революционными реформами.

Как говорим, так и живём, как будем говорить, так и будем жить

Если нам не удастся остановить разрушение языка, то нас ничто не спасёт. В экономике, политике, в военном деле сосредоточиваются производные, вторичные и ещё более отдалённого плана силы. Язык же представительствует за всю культуру и за каждую её отдельность, соединяя эти отдельности в органичное, живое единство. Две стороны бытия — мир–культуру и мир–природу язык видит как единый нерасторжимый порядок. Язык видит? Да! Современные исследователи, например, Ю. Ю. Воробьевский и Е. С. Соболева, относят русский язык к особой разновидности зрения. У них человек «видит» словами: чего нет в языке, того нет и в зрении. Так библейский Адам с каждым наименованием всего сущего всё более прозревал. Слова отверзали ему глаза, первый человек удостоился богоданного ему языка для общения с Творцом. Нарушение связи русского языка с этим величайшим назначением приравнивается к духовному ослеплению народа. А. Ф. Шубин-Абрамов пишет о Всеясветной азбуке славян, каждая из 147 букв которой несёт в себе закодированный смысл и генетический потенциал. В нашей современной азбуке 33 буквы. Со столь резким сокращением числа букв в языке упал его энергетический уровень, обессилели слова. И мы стали многословны, обессилели вместе с азбукой — «начали мыслить проще и видеть уже» (А. Ф. Абрамов‑Шубин). Вот одна из важнейших причин роста числа теле- и радиоканалов, печатных площадей всевозможных изданий, бесконечной, и днём и ночью, болтовни в эфире без отдыха, каникул и отпусков. Пусты слова по мысли и переживаниям. Нажимаем на их количество, утомляем людей, захватываем внимание утомлённых.

Азбучные истины

Каждая из 147 букв Всеясветной грамоты несла в себе строго определённый мировоззренческий смысл. Буквы её были многомерны, то есть «отражали движение» мысли Господа в пространстве с разных точек приёма сведений о Вселенной.

Первые знания о мире, о смысле своего пребывания в нём дитя получало через азбуку.

«Аз Буки Веде»
(я ведаю, знаю буквы, письмена).

«Глаголь Добро Есте»
(глагол, письмо – это добро, достояние).

«Живите Зело, Земля, И Иже Как Люди Мыслите, Наш Онъ Покой»

(живите, трудитесь усердно, со рвением, земляне, и как мыслите наш он покой, таков и мир ваш. Какие мысли посеешь о мире, такие плоды и пожнёшь)

В 1708 году Пётр I вмешался в русскую азбуку. Вместо древнеславянской была введена европеизированная, гражданская азбука, получившая имя «гражданка». Она была «очищена» от архаизмов. Фактически образовалось два языка: один в Церкви, другой — в миру, в свете. Это был первый крупный в русской истории акт десакрализации, обмирщения русского языка (С. Л. Рябцева, 1998). Сакральное отношение к языку стало всё более и более вытесняться утилитарным. Пётр I счёл лишними восемь главных букв, из которых пять были дублетными (двойными). Начало разрушению языкового строя было положено: Пётр I оказался предтечей, а Ленин — его преемником в процессе «культурной революции». Дублеты играли разную роль в словах, по-разному звучали, в зависимости от места в слове. Не стало ударений (сил), нарушился ритмический строй. Были отменены и имена букв («аз», «буки», «веди», «глаголь», «добро», «есть», «рцы», «слово», «твердо»). Уже и одна буква является не просто знаком, в ней есть определённый смысл. В слове собирается смысловая полнота, в предложении — событие. До реформ Петра I и Ленина каждая без исключения буква была одновременно и словом, научала и просвещала юные души. Азбука, содержательно разбитая на группы слов — предложения, исподволь, попутно настраивала трепещущие детские умы на философическую, духовную волну.
Первые знания о мире, о смысле своего пребывания в нём дитя получало через азбуку. «Аз буки веде» (я ведаю, знаю буквы, письмена). «Глаголь добро есте» (глагол, письмо — это добро, достояние). «Живите зело, земля, и иже как люди мыслите, наш онъ покой» (живите, трудитесь усердно, со рвением, земляне, и как мыслите наш он покой, таков и мир ваш. Какие мысли посеешь о мире, такие плоды и пожнёшь). «...Рцы слово твердо» (Говори, давай слово твёрдое, исполняй его — что бы с тобой ни случилось). Укъ, Фърътъ, Херъ. Цы, Черве, Шта, Ъра, Юсъ, Яти (Фертъ — оплодотворяет; Херъ — божественный; Цы — точи, проникай, вникай; Червь — точащий, проникающий; Шта — чтобы; Еръ, Ерь — полугласные, близкие к «э»; Юс малый, яс — свет; Яти — постичь, иметь). А что даёт детям нынешняя бессмысленная тарабарщина — а, б, в, г, д, е…? Азбука — небесное послание нашим славянским отцам-праотцам. Итак, дерзай, точи, червь, чтобы Сущего свет постичь. Вот оно какое — небесное послание!
Революционерами были также изъяты числовые значения букв и введены арабские цифры. Было проигнорировано то, что соизмеримость мысли и её выражения в слове связаны с числом и мерой, как и всё в мироздании, и в азбуке эта связь была закреплена. Сокращение числа букв произвело обвальные процессы в правописании, что создало искусственные поводы для дальнейших «усовершенствований» русского языка. Русскую речь стали «улучшать» иностранными словами и непристойностями. Положение стабилизировалось лишь к середине XIX с введением орфографии академика-лингвиста А. Я. Грота.

«Революционное кривописание»

Большевики приняли два декрета, разрушающих язык: «О введении нового правописания» (23 декабря 1917 года) и «О введении новой орфографии» (13 октября 1918 года). Из алфавита были убраны «ять», «фита», «ер», «ерь», «i». Употребление буквы «ё» было признано желательным, но не обязательным. Буквы «ѵ» («ижицы») в декретах не было, но её изъяли из типографских наборных касс революционные матросы. Мягкий знак заменялся одним апострофом, твёрдый — двумя. Отменены церковно-славянские окончания «-аго», «-ыя» и так далее. Отрицательные последствия реформы правописания многочисленны. Наиболее существенные из них: разрушение преемственности в развитии культуры, неполноценное освоение литературного и научного наследия послереформенными поколениями. Произошли и фонетические изменения. Буква «ять», например, имела особое значение не сливающегося с «е» звука. М. В. Ломоносов писал, что «ять» вшибается в «и». Необходим обратный ход, то есть отмена большевистской реформы русского языка. Самодеятельно она уже происходит, но нужна системная отмена. Мы продолжаем писать слово «большевистский» вопреки очевидным правилам русского словообразования — в словах, которые заканчиваются на «к» в прилагательной форме «к» меняется на «ц». «Рыбак» — «рыбацкий», «босяк» — босяцкий, «мужик» — «мужицкий», «дурак» — «дурацкий», «кулак» (социально-политическая категория) — «кулацкий», «левак» — «левацкий», «плотник» — «плотницкий» и так далее. Если уж любо было большевикам (как и нынешним коммунистам) писать «большевистский», что всё-таки, возможно, то делать это необходимо только через введение формы «большевист», как, впрочем, и «меньшевист».
Великий русский мыслитель И. А. Ильин назвал большевистскую реформу русского языка «революционным кривописанием».

Буквы, которые мы потеряли

Из множества образцов революционной порчи русского языка, которые по «горячим следам» опубликовал И. А. Ильин, приведём лишь несколько.
Исключение «i» сделало невозможным различие между «мiром – вселенной» и «миром — прекращением войны или ссоры, замирением и покоем». Утерян смысл всех литературных произведений о мире и мироздании: обессмыслены многие стихи А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Е. А. Баратынского, Ф. И. Тютчева, утрачено само значение названия романа «Война и мiр» Л. Н. Толстого. Запрет «ѵ», ижицы, обессмыслил слово «миропомазание», обозначающее одно из церковных таинств.
Множество недоразумений внесло исключение буквы «ѣ», «ять». Так, в стихотворении Виктора Гюго в переводе Л. Мея, построенного на диалоге между мужчинами и женщинами, «они» (мужчины) спрашивали, а «онѣ» (женщины) отвечали. С отменой «ѣ» получилась бессмыслица: «они» спрашивали, и «они» же отвечали (выходит, отвечали сами себе). Н. В. Гоголь: «В дороге занимало меня только небо, которое по мере приближения к югу становилось всё синѣе и синѣе». «Синее» вместо «синѣе», то есть вместо сгущения синевы небо становилось просто синим.
Исказилось название картины И. А. Айвазовского. У него картина «На морѣ» означало «где?», а по «кривописанию» — «На море», то есть «куда?». И это далеко не все потери. Тяжёлые раны нанесены литературе, всей культуре и межкультурным отношениям.
Сокращение количества букв в алфавите неизбежно влечёт за собой снижение уровня энергетики и мысли, сосредоточенных в языке. А народ, говоря таким языком, делается глупее и грубее чувством. И. А. Ильин задавался вопросом: кому, зачем нужна была эта смута в русской речи? Сам же он и дал исчерпывающий ответ: «Всё это нужно врагам национальной России».

Отрицательные последствия реформы правописания многочисленны.
Наиболее существенные из них: разрушение преемственности в развитии культуры,
неполноценное освоение литературного
и научного наследия послереформенными поколениями

Те, кто осознавал смысл реформы азбуки и орфографии, как и всю трагедию 1917 года, были уничтожены или изгнаны из страны. Оставшиеся ушли во внутреннюю эмиграцию, замолчали, чтобы выжить. Молодые поколения попали в жёсткие руки «инженеров человеческих душ», принявшихся за конструирование «нового человека». Вот почему ещё и сегодня лишь немногие из образованных людей, даже имеющих высокие учёные степени и звания, глубоко понимают необходимость восстановления преемственности в жизни русского языка, законодательного исправления злоумышленных разрушений в нём.

Через «е» или через «ё»?

Вместо необходимой реставрации растерзанного в революционное лихолетье русского языка мы наблюдаем противоположную активность. Атака против буквы «ё», то вспыхивая, то затихая, продолжается. Буква эта — самая энергетически мощная в алфавите и всегда находится под ударением. Мотивы: «тормозит моторику», «неудобно писать». Украинцы чаще употребляют букву «i», чем мы букву «ё», у чехов и того больше надстрочных знаков — и те и другие не жалуются на неудобства. Зря не говорят ненавистники «ё» ещё об экономии типографской краски (бочка в год на СССР?), а теперь — сажи в наших принтерах.
В 2001–2002 годах патриотическая общественность с трудом предотвратила очередную реформу русского языка. Удайся эта реформа (инициатива директора Института русского языка РАН В. В. Лопатина и бывшего министра образования В. М. Филиппова), мы бы потеряли буквы «е», «ю», «я», «ё», «й», «щ». И как бы мы писали тогда? «День» – «дьэнь», «няня» — «ньаньа», «юбилей» — «иубилей», «лью» — «льу», «мой» — «моь», «строй» — «строь», «пришёл» — «пришол» Если бы отдали «щ», то столяры строгали бы «досчечки», а зверушки бы «писчали». Кроме того, гласные буквы, которых нас хотели лишить вышеупомянутые господа, имеют мощное энергетическое назначение, которое ярчайшим образом демонстрируется в пении — как народном, так и академическом. Через гласные буквы мощным потоком притекает энергия к говорящему, и особенно к поющему, а через него — к слушателям.

А что сейчас?

Спасти русский язык от очередного погрома помогла нам тогда супруга Президента РФ, председатель восстановленного при Правительстве РФ Совета по русскому языку Л. А. Путина. Реформистский напор ослабел, но отнюдь не упразднился вовсе. Поэтому долг образованного и, конечно же, патриотического слоя российского общества — охранять языковые, а значит, ключевые, духовные границы наподобие территориальных, быть бдительными «пограничниками» духовных пределов нации.
Что же теперь происходит с русским языком? Продолжается англоязычная лингвистическая интервенция (в девяностые по 300 слов вонзались в тело русского языка ежедневно!), внедряются сленги, жаргоны, бесконечные аббревиатуры, рекламные развязные и бесстыжие речовки, политические слоганы, грубословие, мат. Ко всему этому страшному безобразию нас душит латиница. Что это, как не рецидивы «культурной революции», расправа с ключевой ценностью культуры, средством общения с Богом, самой могучей силой, объединяющей людей в народ — в духовную категорию?
Есть нам чему сопротивляться, что защищать. Всё разрушенное в экономике, государственности, армии рано или поздно мы восстановим, если сохраним родной язык. Народ, утративший свой язык, предаёт себя небытию. Надо всегда помнить, что западные «партнёры» и их «агенты влияния» внутри России более всего боятся духовной крепости Родины нашей. Для неё и постараемся!